Содружество кольца - Страница 109

109

— Увы! — возразил Элронд. — Мы не можем использовать Кольцо Всевластья и теперь слишком хорошо об этом знаем. Черный Властелин делал его сам. Это Его Кольцо, в нем с самого начала заложено Зло. Им не может владеть любой, кто захочет. Его сила так велика, Боромир, что повелевать им дано лишь тому, кто сам обладает великой силой, а для таких Кольцо еще опаснее. Само желание владеть им разъедает сердца, как ржавчина. Вспомни Сарумана. Если Мудрый сбросит Властелина Мордора его собственным оружием, с помощью Кольца, он сам воссядет на Черный Трон, и появится новый Черный Властелин. Вот еще почему надо обязательно уничтожить Кольцо: пока оно находится в обитаемом мире, оно представляет опасность даже для Мудрых. Ибо никто не рождается совершенно черным и злым. Даже Саурон таковым не был. Я побоюсь брать Кольцо на сохранение. Я не хочу владеть им.

— И я не хочу, — сказал Гэндальф.

Боромир недоверчиво взглянул на них и опустил голову.

— Пусть будет так, — сказал он. — Придется нам в Гондоре надеяться на то оружие, которое у нас есть. Во всяком случае, пока Мудрые хранят Кольцо, мы будем сражаться. Быть может, Сломанный Меч преградит путь Врагу… если рука, в которой он находится, унаследовала от предков Королей не только меч, но и крепкие жилы.

— Как знать! — сказал Арагорн. — Будет день, когда мы это проверим.

— Поскорей бы настал этот день! — сказал Боромир. — Хотя я не прошу помощи, нам она нужна. То, что другие тоже будут бороться с Врагом, отдавая борьбе все свои силы, очень нас поддержит.

— В этом не сомневайся, — сказал Элронд. — Ибо есть страны и силы, о которых ты не знаешь, от вас они скрыты. Андуин Великий течет мимо многих земель, прежде чем достигает Аргонатов и Врат Гондора.

— Но было бы лучше для всех, — произнес гном Глоин, — если бы эти силы объединились в общей борьбе. Должны же быть другие Кольца, менее коварные, которые можно применить в несчастье. Семь гномьих пропали… разве что Балин нашел Кольцо Трора. Оно было последним. После гибели Трора в Мории о нем никто не слышал. Сейчас я могу сказать, что Балин ушел в Морию отчасти и потому, что надеялся его найти.

— Балин в Мории Кольца не найдет, — сказал Гэндальф. — Трор передал его своему сыну Фрайну, а Фрайн Торину ничего не передал. У Фрайна его отняли под пытками в застенках Дол Гулдура. Я попал туда слишком поздно.

— Горе нам! — воскликнул Глоин. — Когда же придет день отмщения? Но есть еще Три Магических Кольца. Ведь Тремя Эльфийскими Враг не завладел? Известно, что это могущественные Кольца. Их тоже когда-то сделал Саурон, почему же Владыки Эльфов не страшатся держать их у себя? Они бездействуют? Здесь присутствуют эльфийские вожди, пусть расскажут.

Эльфы молчали.

— Разве ты не слышал, что я говорил, гном Глоин? — спросил Элронд. — Саурон не ковал Эльфийские Кольца. Он к ним не прикасался. Но говорить о них не разрешено. Сегодня, в час сомнений, я могу сказать лишь вот что. Они не бездействуют. Но они делались не для войн и сражений. В них заложено другое. Те, кто их ковал, не хотели кровопролитий, власти, силы, накопления богатств. Они хотели понимать друг друга и мир вокруг себя, творить, целить, сохранять чистоту во всем. Эльфы Средиземья в какой-то мере всего этого добились, но к ним пришла печаль. Ибо все, что сделано с помощью Трех Колец, будет уничтожено, разрушено и обратится во зло, если Саурон вновь получит Единое Кольцо. Тогда сердца наши откроются ему, и он узнает наши помыслы, и будет так, что лучше бы этих Трех никогда не было. Вот чего он хочет.

— Ну, а если Кольцо Всевластья будет уничтожено, что будет тогда? — спросил Глоин.

— Мы не знаем наверное, — ответил Элронд, и в его голосе прозвучала печаль. — Некоторые из нас надеются, что Три Кольца, избежавшие прикосновения Саурона, тогда высвободятся, и их владельцы смогут залечить раны, которые он нанес Средиземью. Но когда Единого Кольца не станет, может пропасть и сила остальных, и много прекрасного, потускнев, канет в прошлое и забудется. Я думаю, что будет так.

— Однако эльфы готовы рискнуть, — сказал Глорфиндэл, — и пожертвовать всем, если при этом будет сломлена мощь Саурона и навсегда уничтожен страх оказаться в его власти.

— Мы опять пришли к тому, что Кольцо надо уничтожить, — заключил Эрестор, — то есть снова топчемся на месте. Какими силами мы располагаем, чтобы идти искать Огонь, в котором оно было выковано? Это путь без надежды. Если бы меня не сдерживала вера в мудрость Элронда, я бы сказал, что это отчаянное безрассудство!

— Отчаяние или безрассудство? — сказал Гэндальф. — Это не отчаяние, ибо отчаиваются те, кто видит поражение и неизбежный конец. Мы его пока не видим. Понимание неизбежности риска, когда рассмотрены все возможные пути, — есть проявление мудрости. Безрассудством это может показаться тем, кто тешит себя ложными надеждами. Так пусть безрассудство будет нашим плащом, пеленой, которая застелет глаза Врагу. Он мудр, он умеет все точно взвешивать, но на лиходейских весах, и мерой оценки ему служит собственная жажда власти. В его сердце не проникнет подозрение, что кто-то может отказаться от Кольца и тем более уничтожить его. Пытаясь это сделать, мы собьем его с толку.

— Пусть даже ненадолго, — сказал Элронд. — Дорога должна быть пройдена, но она будет очень нелегка. Ни сила, ни мудрость нас на ней не выручат. Слабый может выполнить Дело не хуже сильного. Часто ведь так и вертятся колеса мира: слабые руки свершают великие дела, выполняя свой долг, а сильные протягиваются не туда, куда надо.

109