Содружество кольца - Страница 138

138

     В сапожках серебристых,
     Дочурка эльфов — словно весной
     Звездочка в небе чистом.
     Кудри светящиеся волной
     И узкий обруч в кудрях —
     Так в буках Лотлориэна золотой
     Луч солнца играет в ветвях.
     Улыбка нежная, ясный взгляд,
     Руки белые, как молоко;
     А ходит так, словно листья летят,—
     Плавно и легко.
     Песни ее серебристая трель
     Весельем звучала всегда,
     Ибо весел был водопад Нимродэль,
     Белопенная звон-вода…
     Нимродэль было имя ее тогда,
     Теперь это — только река,
     Чья светло-серебряная вода
     Плещется среди скал…
     …В Золотистой Гавани долго ждал
     Дочку эльфов корабль белый.
     Волны вздымались, и пенный вал
     Бил в берег, и скалы гремели.
     А к ночи ветер страшно завыл,
     И, оборвав канат,
     Корабль в открытое море уплыл,
     Чтоб не вернуться назад.
     Заря окрасила в розовый цвет
     Пену седых волн,
     И Эмрос увидел, что берега нет,
     И проклял коварный челн.
     Он ждал, когда придет Нимродэль,
     На судне провел ночь,
     А теперь его волны в морскую купель
     Несли от любимой прочь.
     Был Эмрос эльфийским королем
     (Ах, где же, где он теперь?..).
     В Лотлориэне, в Лесу Золотом
     Простилась с ним Нимродэль.
     Но встречи с любимой рок ему,
     Наверное, не судил.
     В бурное море, в туманную мглу
     Корабль его уносил.
     Он бросился в море, как стрела
     Срывается с тетивы…
     Он к берегу плыл, но морская мгла
     Сомкнулась над ним, увы!
     Корона пены на волосах
     У того, кто был королем,
     И рука, как крыла лебединого взмах…
     Так кончаются песни о нем.
     Эльфы об Эмросе ничего
     Не слыхали с тех пор…
     И Нимродэль не дошла до него,
     Пропала средь диких гор…

Голос Леголаса задрожал, песня оборвалась.

— Не могу больше петь, — сказал эльф. — Это только отрывки, остальное я забыл. Песня очень длинная и очень печальная, ибо она рассказывает о бедах, пришедших в Лориэн Цветущий, когда гномы разбудили Зло в горах…

— Гномы никакого зла не делали! — сказал Гимли.

— Я не говорил «делали», я сказал «разбудили», — печально возразил Леголас. — Зло пришло. Тогда много эльфов, родичей Нимродэли, покинули свои жилища и ушли из Лотлориэна… А она пропала далеко на юге, в Белых Горах; не пришла на корабль, где напрасно ждал ее любимый Эмрос. Но до сих пор весной, когда ветер поет в молодых листьях, можно услышать эхо ее голоса над водопадом, названным ее именем. А южный ветер иногда доносит с океана голос Эмроса. Поток Нимродэль впадает в Серебрянку, которую эльфы зовут Келебрантом, Келебрант — в Великий Андуин, а Андуин — в залив Белфалас на Солнечном Взморье, откуда отплывали корабли эльфов Лориэна. Ни Эмрос, ни Нимродэль к нам не вернулись.

Говорят, что она жила в ветвях большого дерева у водопада; в Лотлориэне у эльфов был обычай строить дома на деревьях, может быть, они и сейчас так живут. Поэтому их назвали древесянами или галадримами. В их Лесу растут гигантские деревья. Жители лесного края не копали себе таких жилищ, как гномы, и не строили каменных твердынь, пока не надвинулась Черная Тень.

— Наверное, и в наши дни здесь на деревьях спокойнее и безопаснее, чем внизу на земле, — произнес Гимли, оглядываясь через речку на дорогу в Долину Димрилла, а потом посмотрел вверх, на ветки.

— В твоих словах заключен хороший совет, Гимли, — сказал Арагорн. — Дом построить мы не можем, но давайте сегодня попробуем провести ночь на дереве, как галадримы, если сумеем забраться повыше. Давайте не терять времени, а то мы уже дольше просидели у дороги, чем было бы разумно.

Отряд свернул с дороги и углубился, наконец, в лес, идя по берегу ручья на запад от Серебрянки. Недалеко от водопада Нимродэль несколько больших деревьев росли рядом, протягивая ветви через поток. Стволы у них были мощные, но о высоте судить было трудно.

— Я влезу на дерево, — сказал Леголас. — Деревья — моя стихия, от корней до самых тонких веток, но таких я не видел. Наверное, это те самые мэллорны, о которых песни поют, — у них желтые цветы. Я никогда на такие не лазил. Хочу посмотреть, как они растут.

— Как бы они ни росли, — отозвался Пипин, — было бы удивительно, если бы на них можно было отдохнуть. Я не умею спать на ветке, как птица на насесте!

— Тогда рой нору, как у вас принято, — сказал Леголас. — Но рой быстрее и поглубже, если хочешь спастись от орков.

Эльф легко подпрыгнул и ухватился за ветку над головой. Но не успел раскачаться на ней, как вдруг из лиственного сумрака раздался повелительный голос.

— Даро! — приказал голос, и Леголас, удивившись и слегка испугавшись, спрыгнул на землю и прижался к стволу.

— Не двигайтесь, — прошептал он остальным, — стойте на месте и молчите.

Наверху кто-то тихо засмеялся, потом другой ясный голос заговорил по-эльфийски. Фродо мало понял из сказанного, ибо речь лесных эльфов за горами отличалась от языка их северо-западных собратьев. Леголас поднял голову и что-то ответил говорившим на их языке.

— Кто они и что говорят? — спросил Мерри.

— Да эльфы же, — сказал Сэм. — Не слышишь, что ли?

— Да, они эльфы, — сказал Леголас. — И говорят, что ты так громко сопишь, что тебя и в темноте легко подстрелить.

138